Иногда приходится слышать вот такую реакцию на какое-либо суждение: «Это философский вопрос!» Часто за этой фразой не следует никакого развернутого «философского ответа», вместо этого человек прячется за этими словами, даже не пытаясь найти ответ на поставленный вопрос. Что такое философия, кто такой философ и что значит философствовать? Слово «философствовать», однако, стало обозначать что-то вроде занятия «профанной» философией, оно как-бы девальвировалось, что-ли, стало чем-то вроде размышлений о смысле бытия и разговорами «за жизнь» в баре бокалом пива. Кто-то что-то где-то прочитал, услышал и все понял разом, и рвется это всем теперь донести. Дай Бог, если это так. Но часто за таким философствованием не стоит попытка постановки по-настоящему серьёзных вопросов, а за изложением фактов нет никакой умственной работы, изменяющей жизнь самого вопрошающего, более того, т.к. вопрос «философский», то он касается высоких материй и не приложим к жизни повседневной, поэтому и нечего им заниматься, у нас дела тут и поважнее.
Иногда непонимание и неумение правильно подойти к философии выглядят курьёзно и забавно. Был свидетелем такого диалога в «Зингере» у книжных полок: «Что взять почитать из философии, чтобы узнать о ней? – Вот, возьми Канта!», но Канта так и не взяли… И очевидно, что проблема была не в тех двух девушках, нашедших дорогу в цокольный этаж самого известного книжного магазина Санкт-Петербурга, что само по себе труд, потому что дорога к философским полкам нелегка, они хорошо спрятаны там, а, скорее, в нашем общем настрое к философии. Мы, почему-то, придерживаемся мнения о неимоверной сложности философского знания (действительно, есть сложные тексты для понимания, но это преодолимо), его громоздкости и оторванности от жизни, следовательно, делаем мы вывод – она не так уж нам и нужна.
Другая проблема может лежать в том, как нам её преподносят там, где ей ещё находится место. То ли это делают настолько скучно, что студентам хочется побыстрее сбежать с занятия, то ли совершенно «без души», но итог один и тот же – нам отбивают охоту ей заниматься раз и на всегда. А жаль, ведь, без нее не было бы ничего из того, что мы так хорошо знаем и любим, и если вам повезет найти такого учителя, который продемонстрирует связь философии со всеми достижениями человека, то мир откроется перед вами в совершенно новом свете.
Попытка вырвать из философского контекста далеко не самый легкий для понимания текст какого-нибудь философа, как раз и подкрепляет обывательскую точку зрения, что философия сложна и непонятна. Для начала нужно понять хотя-бы в общих чертах философскую систему автора, благо, в интернете есть не мало научно-популярных лекций, которые в этом помогут, а уж потом можно углубляться в сами тексты.
Академическая философия – отражение философии житейской (тех самых разговоров «за жизнь»), ее кристаллизация, когда путём анализа и синтеза как в алхимической реторте выводятся основные признаки времени и описываются мировые процессы, философы первыми ощущают «дух времени» и становятся его глашатаями или предвосхищают развитие событий на века, создавая направления мысли: одни кантианцы, другие гегельянцы или юнгианцы и т.д. Есть, правда, еще мнение, что философии нельзя научиться с чистого листа, что оба философа, ученик и учитель, встречаются уже на половине жизненного пути по направлению друг к другу. Этому может предшествовать почти «религиозное» призвание Софии, мудрости, её прикосновение к человеку.
У философии есть одно важное преимущество перед религиями, научными направлениями и различными формами культуры – возможность проникнуть мыслью везде и применить свою методологию к самым разным объектам эмпирического и метафизического плана, интегрировать данные разных областей человеческой духовной и практической деятельности. В этом смысле философское знание синкретично, не знает границ, оно всё пытается познать и объединить. Философия всегда претендовала на поиск универсального знания, занималась описанием самых общих принципов бытия. Но задача философа не только собрать, уточнить общеизвестные данные и сделать на основании их научные выводы.
Философа, на мой взгляд, «делают» три вещи: мысль, диалог, вопрос. Для начала в разуме философа рождается мысль. Что здесь необычного, спросите вы? Ну, во-первых, не всякая мысль достойна внимательного изучения философом, а, во-вторых, мысль эта рождается при помощи точного и выверенного мышления, в разуме, подготовленном к масштабу этой мысли. Затем, получив эту мысль в своей голове, философ как разумное существо начинает особым образом осмыслять свое собственное бытие, и из глубин своего Я он вступает в диалог с окружающим миром, с не-Я, ощущая при этом перед ним священный трепет. И, в-третьих, осознав своё место в мире, философ приобретает смелость задавать вопросы.
Философия призывает мыслить точно и самостоятельно, как говорил М.К. Мамардашвили. Точность мышления – тот самый плод философии, плод райского древа. В парадигме юнгианства «грехопадение» является актом зарождения человеческого мышления: «откроются глаза ваши, будете как боги, знающие добро и зло». Что это как не описание появления диалектического мышления. Краткое описание феномена мышления может звучать как: «Мышление человека – не чисто природное его свойство (не обусловленное чисто биологически), а выработанная в ходе истории функция социального субъекта, общества в процессе своей предметной деятельности и общения, идеальная их форма». В традиции философии рассудок определяется как функция рассечения и систематизации, способность сознания создавать схемы и упорядочивать факты («откроются глаза ваши»). Разум как диалектическое мышление объединяет многообразность путём синтеза противоположностей (знание добра и зла) и выявляет коренные причины происходящего через максимально возможное абстрагирование от конкретных объектов, выводя общие законы. Важный плод философии – умение открыть глаза, свои собственные глаза, и подобно ребенку исследовать мир, проверять его на содержание «добра и зла», быть самостоятельным исследователем. Заниматься философией - значит изучать мысль не в статике, изучать мысль не как данность, а наблюдать процесс её становления и развития, видеть, как разворачивается тот самый мировой дух, давший эту мысль, и ведущий к своей точке Омега, практически, как у Гегеля. На протяжении веков разные школы философии по-разному говорят об одном и том же объекте рассмотрения, лишь в разных терминах, - о человеке и его смыслах.
Мышление и конкретная мысль всегда раскрывают то, кто я и где я психологически нахожусь, как отмечает Вольфганг Гигерих. Мышление как географическая карта пространства с отмеченной целью путешествия. Идея о важности мыслей, о способности оценить человека по его мыслям и словам всегда всеми повторяется как мантра, но часто не до конца осмысляется. Образ мысли всегда раскрывает бытие человека, тот самый Dasein, бытие здесь и сейчас, находящее выражение через слова и влекущее за собой соответствующие действия. Бытие человека всегда рождается во внутренней свободе мысли и выражается в его действии. В истории мы всегда можем найти таких персонажей как Жанна Д’Арк или Мартин Лютер с его знаменитым ответом иерархам церкви, которые требовали, чтобы он отказался от своих идей: “Hier stehe ich. Ich kann nicht anders. Amen“ (На том стою, и не могу иначе. Аминь), или другие герои мысли, которые нас всегда восхищают своей смелостью и оригинальностью мышления, ровно, как и любое произведение искусства является манифестацией внутреннего мира и бытия автора.
«Мышление – это установление отличия мысли от того, кто ее думает», - еще одна фраза из Гигериха. Мыслить точно – важная идея философии и психологии - учиться различать в мыслительном потоке свои мысли от чужих, в чём может выражаться тот самый поиск смысла жизни и своего подлинного Я. Часто, особенно во время реакции на какие-нибудь внешние факторы, мы можем по ошибке отождествлять наши мысли с нашим Я, считая их своими подлинными мыслями. Что находит выражение в моей реакции на внешний раздражитель – моё подлинное бытие, моё Я или вложенное моим окружением в меня уже готовое содержание? Этот вопрос должен стоять перед каждым мыслящим человеком. В процессе мышления я отделяю от себя мою мысль, веду с ней диалог или даже спорю с ней, проверяю её на жизнеспособность и подлинность, борюсь с призраками моего мышления, навожу в нем порядок как садовник пропалываю почву от сорняков. Поэтому, подлинно философская мысль не может быть реактивной, она, скорее, рождается в медитации и созерцании.
Индивидуальный разум должен выступать своего рода «пастырем» всей душевной жизни. Разум для философской науки является тем высшим конечным пределом, за который он сам не в силах переступить (эзотерик двинулся бы в сферы куда более недосягаемые, но мы намерены остаться на уровне разума), поэтому он является глашатаем нравственного закона. Разум структурирует личное бытие, И. Кант в «Критике практического разума» называет такую функцию разума его «интересом». «Разум как способность давать принципы определяет интерес всех душевных сил, а также и свой собственный интерес». Чем не дисциплина ума? И еще: «Склонность, благонравна она или нет, слепа или рабски покорна, и там, где дело идёт о нравственности, разум не только должен быть ее опекуном, но, не принимая её во внимание, должен как чистый практический разум заботиться о своем собственном интересе», что в контексте «Критики практического разума» значит соотнесение личных максим с нравственным законом.
Далее, осознав свое наличное бытие, освещенное искрой мышления, Я философа оказывается один на один в диалоге с не-Я, с другими Я в этом мире, где, переходя от одного объекта рассмотрения к другому и так до бесконечности, он вдруг понимает, что оказывается лицом к лицу с чем-то неимоверно большим, чем есть он сам, доходя до самых высших уровней абстракции. По сути всякая философская система оставляет философа лицом к лицу с чем-то таким бесконечным и непостижимым, изучение чего заняло бы не одну жизнь. Платон и мир идей, Августин и «Град Божий» (мир божественного), романтики (Шлегель, Шеллинг и др.) и бесконечное, Кант и нравственный закон (ну и звездное небо), Гегель и его мировой дух, Юнг и коллективное бессознательное, все то, к чему можно лишь прикоснуться или позволить им прикоснуться к себе. Осознавая масштабы, у философа неминуемо возникает вопрос, а где нахожусь я по отношению к этому огромному и бесконечному, есть ли мне место в нем, чем я обладаю, что могу предложить? – Ничего! Даже то, чем я обладаю дано мне им, все проистекает из него. Даже убеждённый материалист прекрасно понимает, что материя не в его власти, а тот клочок материи, который ему дан, он сам, дан ему лишь на время. Психотерапевт понимает, что он лишь часть коллективного бессознательного, он не может до конца понять собственное сознание, не то, что коллективное.
И вот конкретная философия стремится дать философу ориентир в этом огромном мире, создать обитель для осмысленного (согласно данной системы мысли) существования. Немецкий романтик Новалис дал следующее определение философии: «Философия есть, собственно ностальгия, тяга повсюду быть дома». Философ как бы «бездомный», но он везде в мире дома, как отшельник он захвачен самим бытием, и уже это Целое и Огромное ведет философа за руку в поисках определений. Философствовать значит не иметь «крышу над головой», кроме той, что есть звездное небо, перед которым так трепетал Кант. Философ — вечный пилигрим между физически обусловленным миром и миром горним, интеллигибельным. Личная задача философа найти своё пристанище, где он будет черпать силы для своих размышлений. Философия как путь к цели - Софии (Σοφία), которая никогда не может быть достигнута, но которая дает человеку возможность вырасти.
Экзистенциалисты вопреки расхожему мнению не являются такими уж пессимистами перед лицом огромного мира. Для них человеческая конечность и ограниченность, тот самый диалог Я с не-Я, наоборот, становятся стимулом морального роста и их философии. Коль скоро мы конечны во времени и в пространстве, то нужно за время жизни успеть что-то сделать. Осознание человеческой конечности по Хайдеггеру позволяет человеку стать тем, кем он есть, пройти путь индивидуации. Ощущение личной конечности и бесконечности бытия ошеломляло и восхищало как немецких романтиков, так и Мартина Хайдеггера. Мир входит с каждым из нас в личный диалог, обращает свой лик к нам, и нам дано взглянуть в его бездонные глаза. Немного пространная цитата из Хайдеггера : «Конечность не свойство, просто приданное нам, но фундаментальный способ нашего бытия. Если мы хотим стать тем, что мы есть, мы не можем отбросить эту конечность или обмануть себя на ее счет, но должны ее сохранить. Ее соблюдение — сокровеннейший процесс нашего конечного бытия, т. е. нашей сокровеннейшей обращенности к концу. Конечность существует только в истинной обращенности к концу. А в этой последней совершается в конечном итоге уединение человека до его неповторимого присутствия. Смысл уединения не в том, что человек упорствует в своем тщедушном и маленьком Я, раздувающемся в замахе на ту или иную мнимость, которую считает миром. Такое уединение есть, наоборот, то одиночество, в котором каждый человек только и достигает близости к существу всех вещей, к миру («Основные понятия метафизики»).
Теперь в своём философском убежище, в одиночестве философ осмеливается задавать вопросы о вещах происходящих, о вещах, его волнующих, о себе самом, в конце концов: «Метафизика есть вопрошание, в котором мы пытаемся охватить своими вопросами совокупное целое сущего и спрашиваем о нём так, что сами, спрашивающие, оказываемся поставлены под вопрос». Метафизика как сфера поиска высших смыслов бытия человека (ведь, настоящий философ не будет задавать праздных вопросов). Нравственность, эстетика, искусство, все, чем живет философ и его современники проверяется и исследуется с позиций его философии. Философ необходимо должен иметь достаточную внутреннюю силу произнести вслух перед лицом бытия нужный вопрос в нужное время. В этом заключается практическое применение философии, в жизни самого философа, как отмечает Кант: «Притязать на обладание этим идеалом (быть философом) вправе только тот, кто мог бы указать непременное влияние мудрости на самом себе как на примере, чего древние и требовали, чтобы можно было заслужить это почётное звание».
Ссылки на литературу:
Мераб Мамардашвили, «Очерк современной европейской философии»
Иммануил Кант, «Критика практического разума»
Вольфганг Гигерих, «Психология как антифилософия: К.Г. Юнг»
Г.В.Ф. Гегель, «Феноменология духа»
Мартин Хайдеггер, «Основные понятия метафизики»
(в переводе Владимира Бибихина)
Comments